Ким Пу Тин и киберколхозы

Все люди рождены равными, но мечтают о разном. Виссарион Белинский мечтал о великой русской литературе, Мартин Лютер Кинг, один из самых известных мечтателей XX века, грезил об исполнении заветов пророка Исайи, а нынешний председатель КНР только и говорит о грядущем великом расцвете своей страны.

Филип Дик учил нас, что мечтать можно даже об овце.

Но современный русский человек не таков. Если честно, он уже не мечтает даже о великой литературе; он вообще мало читает, а если и читает, то, как пел Алексей Кортнев, «читает и пьет исключительно дрянь». Ему, ностальгирующему, ущемленному, хлопочущему то ли ради гигантских прокатных станов, то ли ради военно-морской базы у черта на рогах, до которых ему самому никогда не было суждено добраться, грезится другое.

Величие. Размах. Империя. Причем непременно такая, чтобы солнце над ней никогда не заходило, — и не важно, сколько в году у него лично будет солнечных дней.

Ради этого современный русский человек готов на многое.

Он готов притворяться, что идиотская геополитическая авантюра, затеянная спятившим на приватизированных галерах дедушкой, — это точь-в-точь Великая Отечественная война и не видно никаких различий между предками, спасавшими мир от нацизма, и натурально солдатами группы «Центр», идущими по земле Украины со знаменем 4-й полицейской дивизии СС на штурм, возможно, той самой Знаменки, где когда-то явился на свет Леонид Быков.

 — Мы же сегодня над моей Украиной дрались!

 — А как тут заметишь? Те же поля, дороги, села…

 — Э, нет! А воздух? Другой. А небо? Голубее. И земля зеленее!

Современный русский человек готов притворяться, что судьба нового мирового порядка, который по неизвестным причинам оказался ему, жителю Воркуты, Тамбова, Кемерова, нужен буквально «до зарезу», действительно вершится в маленьких донецких селах, где в сырую землю ложатся молодые ребята, отправленные на убой. Он готов делать вид, что ему совершенно неинтересны потери собственного народа и что десятки тысяч гробов, уже похороненных в похолодевшей от людского равнодушия земле, не столь важны, как обсуждение Зеленского и Арестовича, Ермака и Медведчука, «Правого сектора» и батальона «Азов».

Он готов притворяться, что нет ничего дурного в том, что отменены оказались настоящие киты современной русской культуры, причем из числа кумиров чуть ли не каждого поколения россиян. Кто из 60-летних не заслушивался «Машиной времени»? Кто из 50-летних не пел «Рожденный в СССР» вместе с Юлианычем? Кто из 40-летних не грустил под песни Земфиры? Но нет, новояз учит нас, что война — это мир, свобода — это рабство, русские и украинцы — один народ, а мы никогда, ну вот совершенно никогда не читали Акунина, никогда не знали БГ, никогда не открывали Зыгаря, никогда не смотрели Пивоварова.

Современный русский человек готов притворяться, что чиновники, напяливающие как-бы-военные рубашечки или в каждом втором сообщении обещающие в Telegram ядерный апокалипсис, — это совершенно нормально и нет тут ничего такого, чему следовало бы удивляться. Ну подумаешь, наши играют северокорейскую жизнь! Мы построим свое чучхе, с винодельнями и социально ответственным бизнесом!

Во всем этом уже достаточно жизненной драмы, однако главная проблема здесь в том, что за пределами притворства современный русский человек не готов практически ни на что. Нет, ну погодите, возопит турбопатриот, а кто же тогда идет добровольцем, уж не простой ли русский народ! Простой народ, здесь все верно, — да вот только идет он на фронт потому, что в мирной жизни он, возможно, никогда не заработает столько, сколько на войне. Оттого и повышается добровольческая «такса», оттого и обещают все больше и больше денег: идут за ними, а не по глубокому велению истосковавшейся по убийствам души. Да, десять лет назад всё развязали заигравшиеся в войнушку реконструкторы, — но их числа не хватило бы даже для недели войны с Украиной. Нужными оказались зеки — и самые измученные из нищих россиян: буряты, тувинцы, дагестанцы.

Снится ли нашему турбопатриоту всамделишный общероссийский колхоз по заветам славного Ким Пу Тина? Очень вряд ли. Те, кто колхозы помнит, не хотят в них вернуться — они хотят всего лишь отмотать назад время собственной жизни, чтобы кровь в жилах снова была горячая, а блеск в глазах исходил не от линз. Они просто тоскуют по утраченному времени, которое, как им кажется, было украдено у них в 90-х. Но даже при этой вводной воскрешение дивных обрядов колбасных электричек, поездок на картошку, очередей за колготками и миниатюр Карцева с Ильченко («главная мечта нашего человека — попасть на склад») на деле не вписывается в такие планы. Казенное старичье может сколько угодно упорствовать в желании имитировать такой вот социальный запрос, но людям в России безо всякого напоминания со стороны Булгакова просто хочется жить. Вчерашние пионеры привыкли к супермаркетам, бывшим комсомольцам корейский «Солярис» нравится куда больше 677-го ЛиАЗа.

Люди как люди…обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их.

И можно быть уверенным в одном: как только в стране действительно появится сила, которая захочет упечь всех соотечественников в заботливое и патриотическое окружение вертухайских вышек, турбопатриоты улетят в Стамбул одними из первых. Как Ильин, они будут восславлять белое движение из Берлина и Цюриха; как Шмелев, будут они восхвалять утраченную мечту о России из парижского аррондисмана за номером 18. Как тут не вспомнить знатока несуществующих «московских гостиных» Маргариту Симоньян, которая предрекала, что на свободных выборах победят фашисты, которые всех повесят! На такой случай у хорошо зарабатывающей на дурно пахнущих вещах супружеской пары Симоньян — Кеосаян, безусловно, приобретены билетики как минимум на Лазурный Берег.

Остальным россиянам останется жить и терпеть — что эту имитацию «русской мечты» о рабстве и нищете во имя тревоги в далеком Вашингтоне, что коллективный аутотренинг «мы самые лучшие» в исполнении пенсионеров, редко выезжавших за пределы собственной Родины, но уверенных, что именно здесь самое вкусное в мире мороженое. Оптимизм внушает лишь то, что русский человек, как известно, все снесет.

Какая бы правдивая двусмысленность ни скрывалась за этой фразой.

Публикации проекта отражают исключительно мнение авторов, которое может не совпадать с позицией Института Кеннана или Центра Вильсона.